Крамской

Автор создает образ человека, во многом противоречивого, но страстно, даже истово преданного искусству. В серии «Мастера живописи», пожалуй, не найдется работы, где о мастере говорилось бы со столь полемическим задором, заинтересованностью, говорящей, прежде всего, об уважении к этой личности и ее влиянии на русское искусство второй половины 19 века.

Книга в серии «Мастера живописи» получилась яркой и убедительной еще и по причине большого количества прекрасных иллюстраций, собранных из художественных галерей разных городов.

Аннотация

"Страшно мне в видимом мире, ужасно пройти без следа!" - эта фраза Крамского-юноши отражает вовсе не честолюбие. Слава ему была практически безразлична. Он хотел дела, а делом было искусство, но не простое, а общественное: "настоящему художнику предстоит громадный труд: поставить перед лицом людей зеркало, от которого бы сердце их забило тревогу". Причем это зеркало отражало не что-нибудь, а "драму человеческого сердца".

Крамской видел себя и творцом этого беспокойного искусства, и вожаком, вдохновителем, объединителем тех, кто тоже "настоящий художник".

Как творец, он был велик. Его искусство тревожило. Он видел сердца и души людей, порой - к собственному сожалению. Впрочем, со временем вместо того, чтобы бить в набат, беспокоить, тормошить и будить, Крамской стал утешать. В последние годы он полагал, что искусство должно помогать, давать "успокоение и крепость для продолжения того, что называется жизнью". Это ему тоже удалось.

Но как вожак, до последних лет он куда-то звал, даже гнал тех, кто попадал в круг его воздействия. "С Богом, вперед! Решительно вперед! Нам нельзя и некогда оглядываться. Работы на сто человек, а рабочих сил пять-шесть всего-навсего. Ведь и до станции не бог весть как далеко, а там нас сменят свежие силы. Но пока сменят, а дело у нас на плечах" - это он пишет умирающему в Крыму Федору Васильеву.

"Последней станцией", конечно, было освобождение народа. Но не только, и даже не столько, а больше: освобождение человека! Средством достижения далекой цели была цель близкая, но столь же недосягаемая: надо освободить художника, вернуть ему достоинство творца. А потом привести в сообщество равных творцов. И идти к "последней станции" вместе!

Он прожил жизнь интересную и тяжелую, сам себя воспитал и образовал, сражался с чиновной осторожностью, полицейской бдительностью, завистниками и долгами, за достоинство человека и "высший род искусства", проклинал портреты и написал несколько десятков портретов изумительных, проникновенных, гениальных. Мечтал о великих Картинах, и написал несколько философских, выстраданных, многомерных, от "Христа в пустыне" до "Неутешного горя". Много!

И умер, сражаясь, с кистью в руках.

Лазарев Андрей Викторович, родился и живет в Москве, по образованию историк (МГУ) и социолог (Французский колледж при МГУ), сейчас ? аспирант Института всеобщей истории АН. Занимался социологией религий, религиями Древней Индии и исторической психологией европейского средневековья.

После окончания исторического факультета МГУ в течение десяти лет был внештатным сотрудником журналов "Вокруг Света" и "Следопыт". Опубликовал там, например, отчеты о своих путешествиях по Индии и историческое расследование о "Большой Игре" - шпионской войне между Россией и Англией за господство над Тибетом.

Долгое время работал переводчиком художественной и научно-популярной литературы. Переводил с английского, французского, итальянского, испанского и немецкого языков, в том числе книги Стивена Кинга, Дина Кунца, Майн Рида, Рафаэлло Джованьоли, Алистера Маклина.

Напечатал несколько собственных художественных рассказов и стихов в Москве (журнал "Мания"), Казахстане (журнал "Простор") и США (на русском языке, журнал "Новый Журнал"/New Review). С ироническо-фантастическим романом ""Балаган" для контакта" принимал участие в конкурсе "Заветная мечта" (2007 г.), с пьесой "Продленка" - в конкурсе "Новая драма" (2006 г.) и "Действующие лица" (2007), с рассказом "Ты бежишь" - в конкурсе "Тамиздат" (2007).

Список иллюстраций