Книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения. Творческое наследие крупных мастеров Англии, Франции, Италии, Испании, Чехии, Польши рассматривается на широком фоне культуры «века философии», в связи с просветительской эстетикой. Для широкого круга читателей.
Книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения. Творческое наследие крупных мастеров Англии, Франции, Италии, Испании, Чехии, Польши рассматривается на широком фоне культуры «века философии», в связи с просветительской эстетикой.
В данной книге о западноевропейском изобразительном искусстве XVIII столетия впервые в отечественном искусствознании его поэтика рассматривается в непосредственной связи с ключевыми вопросами философии и эстетики века Просвещения. Творчество крупных мастеров – Шардена, Хогарта, Латура, Грёза, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и многих других представлено на широком фоне культуры века. Особое внимание уделено жанровой специфике искусства – историческому и бытовому жанрам, пейзажу, портрету, а также развитию различных видов искусства – живописи, скульптуре, графике (карикатуре, как ее особому виду, получившему развитие в век Просвещения). Книга в серии «Энциклопедия мирового искусства» посвящена изобразительному искусству западноевропейских стран XVIII столетия – века Просвещения. Различные аспекты его развития (тематика, жанровая специфика, художественные особенности) рассматриваются в тесной связи с философией и эстетикой просветителей, на широком фоне культуры Англии, Франции, Италии, Испании, Польши, Чехии. Читатель сможет познакомиться с творчеством крупных мастеров этого времени – Хогарта, Грёза, Латура, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и других, с фактами их жизни, оценкой их искусства просветителями, современной критикой. Данная книга является первым обобщающим трудом по истории западноевропейского изобразительного искусства века Просвещения в отечественном искусствознании.
Предлагаемая читателю книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения, которое рассматривается в тесной связи с философией и эстетикой этого времени. Ее автор – Елена Дмитриевна Федотова, доктор искусствоведения, заведующая отделом зарубежного искусства Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, автор книг: Джованни Фаттори – художник школы Маккьяполи (1999), Канова. Художник и его эпоха (2001), Венеция, Живопись века Просвещения (2002), Италия. История искусства (2006), а также многих других книг и статей по истории зарубежного искусства. В данном исследовании автор обратилась к рассмотрению Просвещения как единой общеевропейской идеологической, культурной и художественной системы взглядов просветителей, отражению ее в изобразительном искусстве европейских стран, при всем национальном своеобразии этого явления. Внимание специалистов и любителей искусства привлечет обширный фактологический и иллюстративный материал, отобранный для рассказа об изобразительном искусстве столь яркой исторической эпохи.
об авторе
Елена Дмитриевна Федотова – заведующая отделом зарубежного искусства НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, доктор искусствоведения, автор более 70 печатных работ, среди которых фундаментальные труды, публикации в отечественных и зарубежных изданиях. Награды: золотая медаль Российской академии художеств (2005), медаль «Достойный» Российской академии художеств (2007), дипломы РАХ 5. 2009 г. «Оригинальное (новое) издание»
|
Вместо заключения: "Об искусстве и жизни в концепции просветителей"
|
Об искусстве и жизни в концепции просветителей Процесс познания действительности и желание адекватно представить ее в художественных образах имели свою специфику в век Просвещения, как и в любую другую эпоху. Если считать Просвещение исторически определенной формой мировоззрения на единой идейной платформе, то это еще и целая плеяда высокообразованных блестящих европейских умов. Их идеи стали плотью и кровью европейской культуры. Они могли возникнуть в определенном социальном контексте сосуществования идеализируемых ими просвещенных монархов и крепнувшей буржуазии. Следовательно, Просвещение – это еще и сложное составное явление, о котором все-таки можно говорить как о некоем цельном единстве. Теоретическая мысль европейских просветителей, предвосхитившая историзм XIX столетия, была обращена ко всем видам творчества – литературе, музыке, театру, пластическим искусствам, создала мифологему сада. Романтики и веристы XIX века будут многое заимствовать из их мыслей, но и многое отвергать. Быть может, это и смело утверждать, но в основе взглядов просветителей на историческое прошлое, настоящее и будущее, на природу, на общество, на личность было столь же много поэзии, сколь и рационализма (который, как принято подчеркивать, принес много потерь). Их концепция «естественного» во всем распространялась и на художественный образ, то есть на образ, приближенный к жизни и соотнесенный с неким совершенным образцом-идеалом. Их гражданские помыслы были тесно связаны с современностью, но оказались утопичными для будущего. Однако память о славном прошлом всегда соединялась в них с оценкой настоящего и присутствовала в модели будущего. Все более свободным и широким становилось осознание материала действительности, что проявилось в обосновании новых жанров искусства, различия его видов, в переходе от более камерного ко все более аналитическому обобщающему пониманию его задач. Концепция «морального» предназначения самого творчества и произведений искусства была тесно связана с решением просветителями проблемы, «насколько правдиво художник изображает реальность, соотнося ее с идеалом». Такое понимание «правдоподобия» было воспринято из эстетики классицизма, но получило «иное дыхание», трансформировавшись в свете требований нового времени. В этой трансформации были важны сколь рационалистические, столь и поэтические представления о жизни и искусстве, в ней воплотились трезвые взгляды представителей нового класса в оценке действительности и иллюзорная оглядка на идеал, искомый в далеком или недавнем прошлом. В желании просветителей четко определить свои позиции в отношении основных эстетических категорий тоже лежала определенная дидактика, как и особая обстоятельность и научность подхода в оценке «театра жизни» и «жизненности искусства». Их представления о соотношении жизни и искусства оказали решающее влияние на развитие последнего, придав ему философскую глубину, концептуальную целостность, отзвук новых научных достижений и, одновременно, рациональность и поэтическое обаяние. Находки этого искусства были востребованы последующим историческим временем.
Вера просветителей в идеального монарха, вечно совершенствующуюся личность, исторический прогресс общества на основе разума, возможность создания «царства Разума» оказалась утопией. На надгробном памятнике Жан Жака Руссо в Эрменонвиле надпись: «Здесь покоится человек истины и природы». Она воспроизводит девиз великого просветителя: «Жить для истины», который был характерен для всех европейских просветителей и в котором, быть может, сфокусировался весь утопизм мысли просветительской культуры. Столь же утопично и представление о «добром человеке», некой «прекрасной душе» немецкого писателя-просветителя Кристофа Мартина Виланда, писавшего, что это тот, «кого воспитали Музы и Грации, любитель природы и искусства, кто знает совершенные произведения человеческого ума и тщания, кто умеет ценить всякое знание, всякий талант, кто изучал мир, характеры, жизнеустройство, законы, нравы, религии, искусство, изобретения разных народов, кто во всем этом знает, что право и прекрасно». Поклонник взглядов лорда Шефтсбери, Виланд тоже обрисовал образ просветителя как некий идеал совершенной личности своего времени.
Однако европейское Просвещение завершалось казнью французского монарха, убийством в результате дворцового заговора русского государя, якобинским террором во Франции, наводившим ужас на европейскую аристократию, началом притязаний генерала Бонапарта, вскоре перекроившего политическую карту Европы. Концепция просветителей о прогрессе в истории и всеобщем благоденствии, о добродетельном гражданине оказалась нежизнеспособной. В иллюзию превращалась и мысль о создании искусства, способного преображать действительность на основе высоких нравственных идеалов. Однако их представления о нравственном потенциале искусства, о миссии художника, об уважении к человеку все-таки несли в себе много жизненного и не могли утерять своего высокого гуманистического смысла. О действенной силе искусства хорошо сказал Дидро: «Во что бы превратилось искусство, если бы мы отказались испытывать на себе его силу и ставили бы произвольные преграды его воздействию на нас?»
Романтик Э.Т.А. Гофман в повести «Крошка Цахес» будет описывать страну, где, к несчастью, «разразилось Просвещение». Но просветителям был присущ не только достойный иронии романтиков оптимизм, но и скептицизм и ирония, которые придавали их представлениям о жизни и искусстве не столь уж сильное сходство с поэтическим мифом о могуществе разума. Их общественная мысль, как и мифологема созданной ими теории искусства, была обращена к познанию правды и истины жизни. Диалог искусства и жизни являлся не только важной темой в предпочитаемой ими форме словесных и письменных философских размышлений, он был самой верно найденной точкой отсчета для обоснования их гуманистических воззрений. Специфика европейского XVIII века состояла именно в намеченных просветителями путях понимания взаимосвязи двух полюсов – искусства и жизни. Проблема их взаимозависимости продолжает оставаться в центре внимания теоретиков и практиков последующего времени. Однако история неизбежно вносит в них свои коррективы, порождая все новые концепции в видении природы и жизни. Высокие духовные ценности Просвещения были результатом действенного поиска правды жизни просветителями, а сама их деятельность наполнена духовной неуспокоенностью, подвижничеством. Сильный импульс жажды новой жизни и, соответственно, нового искусства, исходивший от их деятельности, продолжает питать мировую историю и культуру Новейшего времени, и об этом не следует забывать.
|
Содержание
|
Глава I. Об умонастроениях эпохи
|
5
|
Глава II. О «моральной» или «нравоучительной» живописи
|
31
|
Глава III. О «смешном, бросающемся в глаза»
|
75
|
Глава IV. От «Приключений Телемаха» Франсуа Фенелона до Уильяма Блейка
|
87
|
Глава V. Эпоха в лицах и в поиске индивидуальности
|
111
|
Глава VI. Об историческом жанре
|
221
|
Глава VII. О природе, пейзаже и о духовном мире садов века философов
|
301
|
Глава VIII. О том, «что в театре называют правдивым»
|
333
|
Вместо заключения. Об искусстве и жизни в концепции просветителей
|
370
|
Библиография
|
372
|
Указатель имен
|
374
|
Книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения. Творческое наследие крупных мастеров Англии, Франции, Италии, Испании, Чехии, Польши рассматривается на широком фоне культуры «века философии», в связи с просветительской эстетикой.
В данной книге о западноевропейском изобразительном искусстве XVIII столетия впервые в отечественном искусствознании его поэтика рассматривается в непосредственной связи с ключевыми вопросами философии и эстетики века Просвещения. Творчество крупных мастеров – Шардена, Хогарта, Латура, Грёза, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и многих других представлено на широком фоне культуры века. Особое внимание уделено жанровой специфике искусства – историческому и бытовому жанрам, пейзажу, портрету, а также развитию различных видов искусства – живописи, скульптуре, графике (карикатуре, как ее особому виду, получившему развитие в век Просвещения). Книга в серии «Энциклопедия мирового искусства» посвящена изобразительному искусству западноевропейских стран XVIII столетия – века Просвещения. Различные аспекты его развития (тематика, жанровая специфика, художественные особенности) рассматриваются в тесной связи с философией и эстетикой просветителей, на широком фоне культуры Англии, Франции, Италии, Испании, Польши, Чехии. Читатель сможет познакомиться с творчеством крупных мастеров этого времени – Хогарта, Грёза, Латура, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и других, с фактами их жизни, оценкой их искусства просветителями, современной критикой. Данная книга является первым обобщающим трудом по истории западноевропейского изобразительного искусства века Просвещения в отечественном искусствознании.
Предлагаемая читателю книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения, которое рассматривается в тесной связи с философией и эстетикой этого времени. Ее автор – Елена Дмитриевна Федотова, доктор искусствоведения, заведующая отделом зарубежного искусства Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, автор книг: Джованни Фаттори – художник школы Маккьяполи (1999), Канова. Художник и его эпоха (2001), Венеция, Живопись века Просвещения (2002), Италия. История искусства (2006), а также многих других книг и статей по истории зарубежного искусства. В данном исследовании автор обратилась к рассмотрению Просвещения как единой общеевропейской идеологической, культурной и художественной системы взглядов просветителей, отражению ее в изобразительном искусстве европейских стран, при всем национальном своеобразии этого явления. Внимание специалистов и любителей искусства привлечет обширный фактологический и иллюстративный материал, отобранный для рассказа об изобразительном искусстве столь яркой исторической эпохи.
об авторе
Елена Дмитриевна Федотова – заведующая отделом зарубежного искусства НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, доктор искусствоведения, автор более 70 печатных работ, среди которых фундаментальные труды, публикации в отечественных и зарубежных изданиях. Награды: золотая медаль Российской академии художеств (2005), медаль «Достойный» Российской академии художеств (2007), дипломы РАХ 5. 2009 г. «Оригинальное (новое) издание»
|
Вместо заключения: "Об искусстве и жизни в концепции просветителей"
|
Об искусстве и жизни в концепции просветителей Процесс познания действительности и желание адекватно представить ее в художественных образах имели свою специфику в век Просвещения, как и в любую другую эпоху. Если считать Просвещение исторически определенной формой мировоззрения на единой идейной платформе, то это еще и целая плеяда высокообразованных блестящих европейских умов. Их идеи стали плотью и кровью европейской культуры. Они могли возникнуть в определенном социальном контексте сосуществования идеализируемых ими просвещенных монархов и крепнувшей буржуазии. Следовательно, Просвещение – это еще и сложное составное явление, о котором все-таки можно говорить как о некоем цельном единстве. Теоретическая мысль европейских просветителей, предвосхитившая историзм XIX столетия, была обращена ко всем видам творчества – литературе, музыке, театру, пластическим искусствам, создала мифологему сада. Романтики и веристы XIX века будут многое заимствовать из их мыслей, но и многое отвергать. Быть может, это и смело утверждать, но в основе взглядов просветителей на историческое прошлое, настоящее и будущее, на природу, на общество, на личность было столь же много поэзии, сколь и рационализма (который, как принято подчеркивать, принес много потерь). Их концепция «естественного» во всем распространялась и на художественный образ, то есть на образ, приближенный к жизни и соотнесенный с неким совершенным образцом-идеалом. Их гражданские помыслы были тесно связаны с современностью, но оказались утопичными для будущего. Однако память о славном прошлом всегда соединялась в них с оценкой настоящего и присутствовала в модели будущего. Все более свободным и широким становилось осознание материала действительности, что проявилось в обосновании новых жанров искусства, различия его видов, в переходе от более камерного ко все более аналитическому обобщающему пониманию его задач. Концепция «морального» предназначения самого творчества и произведений искусства была тесно связана с решением просветителями проблемы, «насколько правдиво художник изображает реальность, соотнося ее с идеалом». Такое понимание «правдоподобия» было воспринято из эстетики классицизма, но получило «иное дыхание», трансформировавшись в свете требований нового времени. В этой трансформации были важны сколь рационалистические, столь и поэтические представления о жизни и искусстве, в ней воплотились трезвые взгляды представителей нового класса в оценке действительности и иллюзорная оглядка на идеал, искомый в далеком или недавнем прошлом. В желании просветителей четко определить свои позиции в отношении основных эстетических категорий тоже лежала определенная дидактика, как и особая обстоятельность и научность подхода в оценке «театра жизни» и «жизненности искусства». Их представления о соотношении жизни и искусства оказали решающее влияние на развитие последнего, придав ему философскую глубину, концептуальную целостность, отзвук новых научных достижений и, одновременно, рациональность и поэтическое обаяние. Находки этого искусства были востребованы последующим историческим временем.
Вера просветителей в идеального монарха, вечно совершенствующуюся личность, исторический прогресс общества на основе разума, возможность создания «царства Разума» оказалась утопией. На надгробном памятнике Жан Жака Руссо в Эрменонвиле надпись: «Здесь покоится человек истины и природы». Она воспроизводит девиз великого просветителя: «Жить для истины», который был характерен для всех европейских просветителей и в котором, быть может, сфокусировался весь утопизм мысли просветительской культуры. Столь же утопично и представление о «добром человеке», некой «прекрасной душе» немецкого писателя-просветителя Кристофа Мартина Виланда, писавшего, что это тот, «кого воспитали Музы и Грации, любитель природы и искусства, кто знает совершенные произведения человеческого ума и тщания, кто умеет ценить всякое знание, всякий талант, кто изучал мир, характеры, жизнеустройство, законы, нравы, религии, искусство, изобретения разных народов, кто во всем этом знает, что право и прекрасно». Поклонник взглядов лорда Шефтсбери, Виланд тоже обрисовал образ просветителя как некий идеал совершенной личности своего времени.
Однако европейское Просвещение завершалось казнью французского монарха, убийством в результате дворцового заговора русского государя, якобинским террором во Франции, наводившим ужас на европейскую аристократию, началом притязаний генерала Бонапарта, вскоре перекроившего политическую карту Европы. Концепция просветителей о прогрессе в истории и всеобщем благоденствии, о добродетельном гражданине оказалась нежизнеспособной. В иллюзию превращалась и мысль о создании искусства, способного преображать действительность на основе высоких нравственных идеалов. Однако их представления о нравственном потенциале искусства, о миссии художника, об уважении к человеку все-таки несли в себе много жизненного и не могли утерять своего высокого гуманистического смысла. О действенной силе искусства хорошо сказал Дидро: «Во что бы превратилось искусство, если бы мы отказались испытывать на себе его силу и ставили бы произвольные преграды его воздействию на нас?»
Романтик Э.Т.А. Гофман в повести «Крошка Цахес» будет описывать страну, где, к несчастью, «разразилось Просвещение». Но просветителям был присущ не только достойный иронии романтиков оптимизм, но и скептицизм и ирония, которые придавали их представлениям о жизни и искусстве не столь уж сильное сходство с поэтическим мифом о могуществе разума. Их общественная мысль, как и мифологема созданной ими теории искусства, была обращена к познанию правды и истины жизни. Диалог искусства и жизни являлся не только важной темой в предпочитаемой ими форме словесных и письменных философских размышлений, он был самой верно найденной точкой отсчета для обоснования их гуманистических воззрений. Специфика европейского XVIII века состояла именно в намеченных просветителями путях понимания взаимосвязи двух полюсов – искусства и жизни. Проблема их взаимозависимости продолжает оставаться в центре внимания теоретиков и практиков последующего времени. Однако история неизбежно вносит в них свои коррективы, порождая все новые концепции в видении природы и жизни. Высокие духовные ценности Просвещения были результатом действенного поиска правды жизни просветителями, а сама их деятельность наполнена духовной неуспокоенностью, подвижничеством. Сильный импульс жажды новой жизни и, соответственно, нового искусства, исходивший от их деятельности, продолжает питать мировую историю и культуру Новейшего времени, и об этом не следует забывать.
|
Содержание
|
Глава I. Об умонастроениях эпохи
|
5
|
Глава II. О «моральной» или «нравоучительной» живописи
|
31
|
Глава III. О «смешном, бросающемся в глаза»
|
75
|
Глава IV. От «Приключений Телемаха» Франсуа Фенелона до Уильяма Блейка
|
87
|
Глава V. Эпоха в лицах и в поиске индивидуальности
|
111
|
Глава VI. Об историческом жанре
|
221
|
Глава VII. О природе, пейзаже и о духовном мире садов века философов
|
301
|
Глава VIII. О том, «что в театре называют правдивым»
|
333
|
Вместо заключения. Об искусстве и жизни в концепции просветителей
|
370
|
Библиография
|
372
|
Указатель имен
|
374
|
Книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения. Творческое наследие крупных мастеров Англии, Франции, Италии, Испании, Чехии, Польши рассматривается на широком фоне культуры «века философии», в связи с просветительской эстетикой.
В данной книге о западноевропейском изобразительном искусстве XVIII столетия впервые в отечественном искусствознании его поэтика рассматривается в непосредственной связи с ключевыми вопросами философии и эстетики века Просвещения. Творчество крупных мастеров – Шардена, Хогарта, Латура, Грёза, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и многих других представлено на широком фоне культуры века. Особое внимание уделено жанровой специфике искусства – историческому и бытовому жанрам, пейзажу, портрету, а также развитию различных видов искусства – живописи, скульптуре, графике (карикатуре, как ее особому виду, получившему развитие в век Просвещения). Книга в серии «Энциклопедия мирового искусства» посвящена изобразительному искусству западноевропейских стран XVIII столетия – века Просвещения. Различные аспекты его развития (тематика, жанровая специфика, художественные особенности) рассматриваются в тесной связи с философией и эстетикой просветителей, на широком фоне культуры Англии, Франции, Италии, Испании, Польши, Чехии. Читатель сможет познакомиться с творчеством крупных мастеров этого времени – Хогарта, Грёза, Латура, Фальконе, Гудона, Тьеполо, Рейнолдса, Гейнсборо, Гварди и других, с фактами их жизни, оценкой их искусства просветителями, современной критикой. Данная книга является первым обобщающим трудом по истории западноевропейского изобразительного искусства века Просвещения в отечественном искусствознании.
Предлагаемая читателю книга посвящена западноевропейскому изобразительному искусству века Просвещения, которое рассматривается в тесной связи с философией и эстетикой этого времени. Ее автор – Елена Дмитриевна Федотова, доктор искусствоведения, заведующая отделом зарубежного искусства Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, автор книг: Джованни Фаттори – художник школы Маккьяполи (1999), Канова. Художник и его эпоха (2001), Венеция, Живопись века Просвещения (2002), Италия. История искусства (2006), а также многих других книг и статей по истории зарубежного искусства. В данном исследовании автор обратилась к рассмотрению Просвещения как единой общеевропейской идеологической, культурной и художественной системы взглядов просветителей, отражению ее в изобразительном искусстве европейских стран, при всем национальном своеобразии этого явления. Внимание специалистов и любителей искусства привлечет обширный фактологический и иллюстративный материал, отобранный для рассказа об изобразительном искусстве столь яркой исторической эпохи.
об авторе
Елена Дмитриевна Федотова – заведующая отделом зарубежного искусства НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, доктор искусствоведения, автор более 70 печатных работ, среди которых фундаментальные труды, публикации в отечественных и зарубежных изданиях. Награды: золотая медаль Российской академии художеств (2005), медаль «Достойный» Российской академии художеств (2007), дипломы РАХ 5. 2009 г. «Оригинальное (новое) издание»
|
Вместо заключения: "Об искусстве и жизни в концепции просветителей"
|
Об искусстве и жизни в концепции просветителей Процесс познания действительности и желание адекватно представить ее в художественных образах имели свою специфику в век Просвещения, как и в любую другую эпоху. Если считать Просвещение исторически определенной формой мировоззрения на единой идейной платформе, то это еще и целая плеяда высокообразованных блестящих европейских умов. Их идеи стали плотью и кровью европейской культуры. Они могли возникнуть в определенном социальном контексте сосуществования идеализируемых ими просвещенных монархов и крепнувшей буржуазии. Следовательно, Просвещение – это еще и сложное составное явление, о котором все-таки можно говорить как о некоем цельном единстве. Теоретическая мысль европейских просветителей, предвосхитившая историзм XIX столетия, была обращена ко всем видам творчества – литературе, музыке, театру, пластическим искусствам, создала мифологему сада. Романтики и веристы XIX века будут многое заимствовать из их мыслей, но и многое отвергать. Быть может, это и смело утверждать, но в основе взглядов просветителей на историческое прошлое, настоящее и будущее, на природу, на общество, на личность было столь же много поэзии, сколь и рационализма (который, как принято подчеркивать, принес много потерь). Их концепция «естественного» во всем распространялась и на художественный образ, то есть на образ, приближенный к жизни и соотнесенный с неким совершенным образцом-идеалом. Их гражданские помыслы были тесно связаны с современностью, но оказались утопичными для будущего. Однако память о славном прошлом всегда соединялась в них с оценкой настоящего и присутствовала в модели будущего. Все более свободным и широким становилось осознание материала действительности, что проявилось в обосновании новых жанров искусства, различия его видов, в переходе от более камерного ко все более аналитическому обобщающему пониманию его задач. Концепция «морального» предназначения самого творчества и произведений искусства была тесно связана с решением просветителями проблемы, «насколько правдиво художник изображает реальность, соотнося ее с идеалом». Такое понимание «правдоподобия» было воспринято из эстетики классицизма, но получило «иное дыхание», трансформировавшись в свете требований нового времени. В этой трансформации были важны сколь рационалистические, столь и поэтические представления о жизни и искусстве, в ней воплотились трезвые взгляды представителей нового класса в оценке действительности и иллюзорная оглядка на идеал, искомый в далеком или недавнем прошлом. В желании просветителей четко определить свои позиции в отношении основных эстетических категорий тоже лежала определенная дидактика, как и особая обстоятельность и научность подхода в оценке «театра жизни» и «жизненности искусства». Их представления о соотношении жизни и искусства оказали решающее влияние на развитие последнего, придав ему философскую глубину, концептуальную целостность, отзвук новых научных достижений и, одновременно, рациональность и поэтическое обаяние. Находки этого искусства были востребованы последующим историческим временем.
Вера просветителей в идеального монарха, вечно совершенствующуюся личность, исторический прогресс общества на основе разума, возможность создания «царства Разума» оказалась утопией. На надгробном памятнике Жан Жака Руссо в Эрменонвиле надпись: «Здесь покоится человек истины и природы». Она воспроизводит девиз великого просветителя: «Жить для истины», который был характерен для всех европейских просветителей и в котором, быть может, сфокусировался весь утопизм мысли просветительской культуры. Столь же утопично и представление о «добром человеке», некой «прекрасной душе» немецкого писателя-просветителя Кристофа Мартина Виланда, писавшего, что это тот, «кого воспитали Музы и Грации, любитель природы и искусства, кто знает совершенные произведения человеческого ума и тщания, кто умеет ценить всякое знание, всякий талант, кто изучал мир, характеры, жизнеустройство, законы, нравы, религии, искусство, изобретения разных народов, кто во всем этом знает, что право и прекрасно». Поклонник взглядов лорда Шефтсбери, Виланд тоже обрисовал образ просветителя как некий идеал совершенной личности своего времени.
Однако европейское Просвещение завершалось казнью французского монарха, убийством в результате дворцового заговора русского государя, якобинским террором во Франции, наводившим ужас на европейскую аристократию, началом притязаний генерала Бонапарта, вскоре перекроившего политическую карту Европы. Концепция просветителей о прогрессе в истории и всеобщем благоденствии, о добродетельном гражданине оказалась нежизнеспособной. В иллюзию превращалась и мысль о создании искусства, способного преображать действительность на основе высоких нравственных идеалов. Однако их представления о нравственном потенциале искусства, о миссии художника, об уважении к человеку все-таки несли в себе много жизненного и не могли утерять своего высокого гуманистического смысла. О действенной силе искусства хорошо сказал Дидро: «Во что бы превратилось искусство, если бы мы отказались испытывать на себе его силу и ставили бы произвольные преграды его воздействию на нас?»
Романтик Э.Т.А. Гофман в повести «Крошка Цахес» будет описывать страну, где, к несчастью, «разразилось Просвещение». Но просветителям был присущ не только достойный иронии романтиков оптимизм, но и скептицизм и ирония, которые придавали их представлениям о жизни и искусстве не столь уж сильное сходство с поэтическим мифом о могуществе разума. Их общественная мысль, как и мифологема созданной ими теории искусства, была обращена к познанию правды и истины жизни. Диалог искусства и жизни являлся не только важной темой в предпочитаемой ими форме словесных и письменных философских размышлений, он был самой верно найденной точкой отсчета для обоснования их гуманистических воззрений. Специфика европейского XVIII века состояла именно в намеченных просветителями путях понимания взаимосвязи двух полюсов – искусства и жизни. Проблема их взаимозависимости продолжает оставаться в центре внимания теоретиков и практиков последующего времени. Однако история неизбежно вносит в них свои коррективы, порождая все новые концепции в видении природы и жизни. Высокие духовные ценности Просвещения были результатом действенного поиска правды жизни просветителями, а сама их деятельность наполнена духовной неуспокоенностью, подвижничеством. Сильный импульс жажды новой жизни и, соответственно, нового искусства, исходивший от их деятельности, продолжает питать мировую историю и культуру Новейшего времени, и об этом не следует забывать.
|
Содержание
|
Глава I. Об умонастроениях эпохи
|
5
|
Глава II. О «моральной» или «нравоучительной» живописи
|
31
|
Глава III. О «смешном, бросающемся в глаза»
|
75
|
Глава IV. От «Приключений Телемаха» Франсуа Фенелона до Уильяма Блейка
|
87
|
Глава V. Эпоха в лицах и в поиске индивидуальности
|
111
|
Глава VI. Об историческом жанре
|
221
|
Глава VII. О природе, пейзаже и о духовном мире садов века философов
|
301
|
Глава VIII. О том, «что в театре называют правдивым»
|
333
|
Вместо заключения. Об искусстве и жизни в концепции просветителей
|
370
|
Библиография
|
372
|
Указатель имен
|
374
|
|